Вечером прибыли два курьера, с которыми ди Тасси надолго уединился. Через некоторое время он приказал своим людям собраться у него. Присутствие Николая было нежелательным, и он, впервые за все дни после отъезда, остался наедине с Магдаленой. Она с печальным видом примостилась в углу комнаты и односложно отвечала на его вопросы о самочувствии. Потом она вдруг оживилась и поинтересовалась, что они ищут в этом забытом Богом углу. Николай рассказал девушке все, что знал сам.

— Кто владетель этих мест? — спросила она, выслушав врача.

— Маркграф Александр фон Ансбах унд Байрейт, — ответил Николай и тревожно оглянулся. Он испугался, что его может услышать кто-нибудь из местных крестьян. — Он унаследовал это княжество десять лет назад, после того, как пресеклась Байрейтская линия. Но резиденция князя находится в Ансбахе, поэтому Байрейт больше не центр княжества.

— Но почему советник думает, что князь — заговорщик?

— Потому что он нашел документ, в котором содержится доказательство. Возможно, завтра мы найдем людей, которых ты видела в лесу.

Магдалена посмотрела на Николая, немного помолчала и спросила:

— Александр из Гогенцоллернов, не так ли?

— Да, он кузен великого Фридриха, короля Прусского.

— Ты сказал, что князь — заговорщик.

Николай ничего не ответил. Сведения, которые он слышал отди Тасси, были строго секретными. Неужели она пытается у него что-то выведать?

— Да, — сказал он, — но почему ты спрашиваешь?

— Против кого был направлен его заговор?

— Этого я не знаю.

— Значит, он знает? — Она кивком головы указала на дверь, за которой находились ди Тасси и его люди.

Николай поколебался. Потом тихо проговорил:

— Да. Он считает, что Александр — вольнодумец, поддерживающий опасную шайку. Они называются иллюминатами.

При этом он внимательно следил за лицом девушки, но на нем не отразились никакие чувства при упоминании названия этой секты.

— А его жена?

— Чья жена?

— Александра.

— У него нет жены, только любовница, англичанка.

— Кто она?

— Ее зовут леди Элиза Крейвен. Как я слышал, очень красивая женщина. Но все ее ненавидят.

— За что?

— За то, что она очень дорого обходится. В прошлом году Александр даже продал часть своих подданных в солдаты, в британское войско в Америке, чтобы пополнить свою кассу.

На мгновение Магдалена задумалась. Потом спросила:

— Но почему такой князь вдруг оказался иллюминатом?

От Николая не ускользнуло то, как естественно произнесла она последнее слово. Очевидно, это название было ей хорошо знакомо.

— Этого я не знаю, — нерешительно ответил он, но не стал рассказывать о том, что было написано в документах, переданных ему Хагельганцем. — Маркграф Александр — вольнодумец. Еще в 1758 году он основал масонскую ложу «К трем звездам». И так как иллюминаты вербуют своих членов из масонских лож, то вполне возможно, что Александр их поддерживает.

— Всякий, кто торгует своими подданными, чтобы этим помочь тирании, чтобы угнетать свой народ, не может быть вольнодумцем, — возразила девушка.

— Да, наверное, нет, — задумчиво произнес Николай. — Но есть вольнодумцы, которые одновременно являются и тиранами. Подумай хотя бы о Фридрихе Великом, короле Пруссии.

Магдалена ничего не ответила. С каждым разом девушка все больше удивляла Николая. Очевидно, она знала не только об иллюминатах, но и имела вполне ясное представление о том, что происходило в американских колониях.

— Ты что-то знаешь об этих иллюминатах? — осторожно спросил он.

Она пожала плечами.

— Только по слухам.

— И о чем говорят эти слухи?

— Что они хотят уничтожить мир.

— И ты веришь в это?

— Я ничего об этом не знаю.

— Но кто говорит, что они хотят уничтожить мир?

— Последователи Иисуса.

Николай насторожился. Магдалена водит знакомство с иезуитами?

— Они это сами тебе сказали?

— Нет, но они кричат об этом с каждой кафедры во время каждого богослужения.

— Там ты это и услышала? В церкви?

Она коротко взглянула на него с таким видом, словно он сказал ей какую-то непристойность. Потом она покачала головой.

— Я не хожу в церковь. Мне об этом рассказывали.

— Ты не ходишь в церковь?

— Нет.

— Почему?

Все это время его не покидало впечатление, что этот разговор как-то странно возбуждает ее. Но ее исполненный силы ответ застал его врасплох.

— Что делать мне в каменном доме? Праздновать день Ганса-колбасника? Моя церковь у меня в сердце.

Николай изумленно посмотрел на нее. В здравом ли уме эта девушка? Так можно лишь думать, но говорить такое вслух!

— Эти проповедники не более чем жрецы Ваала и слуги своего брюха, — со злостью продолжала она. — Алтарь во время причастия — это не более чем стол дьявола, а причащающиеся — не более чем пожиратели истуканов.

Этого он не мог выдержать. Николай подбежал к ней и стремительно зажал ей рот ладонью. Теперь в замешательство пришла Магдалена, и Николай воспользовался моментом.

— Ты сошла с ума, — прошептал он. — Ты вообще понимаешь, почему ты находишься здесь?

Он видел только ее огромные карие глаза и чувствовал своими ладонями ее жаркое дыхание и горячие щеки. В следующий миг она схватила его руку и неожиданно мягко отвела ее от своего лица. Она пристально посмотрела на него, потом молча отвела глаза.

— Ты знала картину, висевшую в библиотеке Альдорфа, не так ли? — напористо заговорил он. — Ты не раз там бывала и раньше.

Николай чувствовал, что приходит в ярость. Во что она, собственно, верит? Что за игру она с ним ведет?

— Что означают твои выкрашенные волосы — бегство от мужа, да? Но, однако, это не вся правда.

Ее глаза сверкнули гневом. Он прикусил губу. Не выдал ли он сам себя? Он хотел выманить ее из тайника. Спровоцировать ее. Она не могла верить в то, что он ничего не заметил, иначе зачем ей было ему лгать. Но если она и чувствовала неуверенность, то ничем ее не выдала. Она просто молчала.

— И это mysteriumpaths, это же не более чем дымовая завеса. Ты ведь бывала в замке, правда?

Он ждал ответа, испытывая одновременно бешенство и возбуждение. Прикосновение ее кожи, близость ее тела — все это было больше, чем он мог перенести. Ему пришлось совершить над собой усилие, чтобы не обрушиться на нее, не впиться губами в ее рот и щеки, не сорвать с нее платье и обнажить нежные плечи…

На лбу его выступил пот. Она вызывающе и, как ему показалось, с торжеством смотрела на него, словно читая на его лице все потаенные мысли. Одно долгое мгновение они сидели неподвижно, не спуская глаз друг с друга.

— Берегись его, — сказала она и отодвинулась от Николая. — Не доверяй ему, а не мне.

С этими словами она встала и вышла из комнаты.

Чем ближе подъезжали они к саду камней, тем хуже становилась дорога. Все больше и больше сужаясь, неровная тропинка вилась среди серых скал, выпиравших из земли на тридцать, а кое-где и на пятьдесят футов в вышину. Тем удивительнее было видеть, как вдруг из самой середины дикой глуши вдруг стал виден лес. Через некоторое время Николай заметил, что между голыми древесными кронами блеснуло что-то белое, а когда они подъехали ближе, то он понял, что это крытая белой жестью крыша маленького домика, который стоял в этом неведомом лесу, возвышаясь на вершине высокой скалы. Между тем дорога, обогнула еще один обломок скалы. Стали видны дома, похожие на хижины отшельников. Вскоре они увидели, что вдали, на фоне серого неба, появились контуры крепости Цверниц.

Ди Тасси спешился и отдал распоряжения. На этот раз Хагельганц должен был ехать дальше с Фойсткингом. Еще одну группу составили Камецкий и один из курьеров, оставшийся с ними. Николай должен был сопровождать самого ди Тасси. Второй курьер и Магдалена остались у лошадей. Любой человек, не принадлежавший к их команде и оказавшийся в этом саду, должен быть задержан без всякого предупреждения. Ди Тасси еще раз громко напомнил собравшимся, что произошло в лесу близ Швабаха. Если здесь будет обнаружен хоть один иллюминат, он должен быть немедленно схвачен и крепко связан — так, чтобы он не мог пошевелиться. Лучше всего, если это удастся сделать без лишнего шума.